Красота? у нас новый взгляд на эту тему
Нью-Йорк. Баннеры на Таймс-сквер пестрят рекламой брендов индустрии красоты. Проект #ShowUs (#Покажитенас), запущенный косметической маркой Dove, и рекламная кампания бренда Fenty, детища певицы Рианны, стремятся привлечь как можно более широкий круг клиентов – и заполучить солидную долю рынка.
Сила соцсетей и экономика мира моды способствуют зарождению универсальной культуры, признающей за каждой женщиной право быть прекрасной.
В ноябре 1997 года суданская модель Алек Уэк появилась на обложке американского Elle. Ее снимал креативный директор, француз Жиль Бенсимон. Как часто бывает в индустрии красоты, съемка стала плодом международного сотворчества.
Уэк, с ее бархатистой, черной как смоль кожей и легким намеком на прическу афро, позировала на фоне белоснежного экрана. Ее простой белый блейзер от Армани почти сливался с фоном. Зато сама Уэк притягивала взоры как магнит.
Стоя к фотографу вполоборота, она смотрела прямо в камеру. Лучезарная улыбка озаряла лицо, в контурах которого не было ни намека на резкие линии – лишь мягкие, истинно африканские черты. Одним словом, Уэк была полной противоположностью классической девушки с обложки.
С тех пор минуло больше двух десятков лет, и само понятие «красота» заметно расширилось. Теперь здесь есть место и для «цветных», и для полных, и для женщин с седыми волосами, и для женщин совсем без волос, и для тех, у кого витилиго, и для тех, у кого морщины. Мы держим курс на культуру универсальной красоты, когда никто не чувствует себя изгоем. Мы все прекрасны; идеализированные версии любой из нас мелькают на страницах журналов и на парижских подиумах.
В начале 1990-х ограничения стали менее строги: появилась Кейт Мосс с ее хрупкой фигурой и внешностью мальчишки-оборванца. По меркам подиума она считалась невысокой – 170 сантиметров. Обычный британский подросток, Кейт не отличалась особенной грацией и статью, придававшей многим другим моделям величественности. Ее звездная рекламная кампания для Calvin Klein обозначила конец эпохи безраздельного доминирования на подиумах длинноногих газелей.
Мосс пошатнула устои, но сама при этом оставалась в зоне комфорта индустрии красоты, поскольку оставалась белой европейкой. (До нее эту нишу занимали модели бунтарских 1960-х вроде Твигги с ее нескладным телосложением 12-летнего мальчишки. В 1970-х скандал разразился вокруг Лорен Хаттон – всего лишь из-за щели между передними зубами.)
Не так уж опасны были даже чернокожие модели, сокрушившие барьеры: Беверли Джонсон, первая афроамериканка, появившаяся на обложке американского Vogue, уроженка Сомали Иман, Наоми Кэмпбелл и Тайра Бэнкс. У них были четко очерченные лица и длинные волосы, ниспадавшие на плечи, – возможно, парики или накладные локоны. Лебединая шея Иман ошеломила легендарного модного редактора Диану Вриланд. Кэмпбелл, с ее роскошными ногами и бедрами, была сама сексуальность – и остается ею, а Бэнкс прославилась в образе девушки из соседнего двора в бикини в горошек на обложке Sports Illustrated.
Модные журналы предлагают множество примеров для подражания и нередко задают стандарты красоты для женщин – представительниц разных культур. Журналы также играют роль массового рекламоносителя для представителей индустрии красоты.Модные журналы предлагают множество примеров для подражания и нередко задают стандарты красоты для женщин – представительниц разных культур. Журналы также играют роль массового рекламоносителя для представителей индустрии красоты.Модные журналы предлагают множество примеров для подражания и нередко задают стандарты красоты для женщин – представительниц разных культур. Журналы также играют роль массового рекламоносителя для представителей индустрии красоты.
Участницы конкурса «Мисс королева Кореи» учатся дефилировать по подиуму в модельной академии в Сеуле, столице Южной Кореи. Для всего мира эти девушки – олицетворение эстетики K-Beauty, индустрии красоты по-корейски. Косметический бизнес с оборотом в 13 миллиардов долларов устанавливает для многих стандарты азиатской красоты.
Но именно Уэк стала настоящим откровением – она была красавицей совсем иного толка.
Туго завитые кудри острижены почти под ноль. Гладкая, без видимых пор, кожа цвета темного шоколада, широкий нос, полные губы, неимоверно длинные и невероятно тонкие ноги – все ее вытянутое, жилистое тело выглядело ожившим портретом африканки, сделанным в стиле «палка, палка, огуречик».
У тех, кто привык смотреть на красоту через призму западной культуры, Уэк вызывала отторжение. Исключением не стали и чернокожие: многие из них вовсе не признавали в ней красавицу. Даже женщинам, чье отражение в зеркале являло столь же угольно-черную кожу и волосы барашком, было нелегко принять эту девушку с обложки Elle.
Уэк разом изменила все правила – покорила умопомрачительную вершину, поднявшись прямиком по крутому склону, словно у нее не было ни времени, ни терпения петлять. И ее успех был головокружительным.
По сравнению с предыдущим поколением мы шагнули вперед – но до воплощения утопии еще далеко. В самых престижных залах дворца под названием «индустрия красоты» по-прежнему немало дверей, закрытых для людей с лишним весом, ограниченными физическими возможностями или достигших преклонного возраста.
Но, откровенно говоря, не совсем понятно, что представляла бы собой эта утопия. Мир, в котором корона и лента королевы красоты вручается всем и каждому просто за участие? Или тот, в котором понятие красоты расширилось бы настолько, что стало бы бессмысленным? Быть может, мы приблизились бы к утопии, переписав само определение термина, чтобы оно лучше отражало наш новый взгляд: теперь красота – уже нечто большее, чем эстетическое удовольствие.
Всем известно, что у красоты есть финансовое измерение. Нам хочется быть среди красивых людей потому, что они радуют глаз – но еще и потому, что они кажутся по натуре своей лучше других. Говорят, привлекательным людям даже платят больше. На самом деле все немного сложнее: рецепт более высокой зарплаты – сочетание красоты, ума, обаяния и умения работать в команде. Впрочем, как ни крути, красота – неотъемлемая часть этого уравнения.
Нью-Джерси. Ами Макклур заплетает дочерям косички, а сами близняшки, Алексис (в розовом) и Ава (в фиолетовом), причесывают кукол. Карьера сестричек Макклур в индустрии красоты началась с акцента на естественных волосах. Они завоевали популярность на YouTube, а сегодня у них уже два миллиона подписчиков в Instagram.
Однако на уровне эмоций расклад такой: если тебя считают красивой, значит, приглашают вступить в культурную коммуникацию. На тебя нацелены реклама и маркетинг. Ты нужна. Тебя замечают и принимают. А когда твоя внешность вызывает вопросы, это все равно что спросить: а принимают ли тебя? Насколько ты важна? Можно ли иметь с тобой дело?
В наши дни попробуй только намекни, что кто-то не прекрасен, и ты рискуешь стать объектом если не остракизма, то по меньшей мере осуждения в соцсетях. Что за чудовище провозглашает другого человека непривлекательным? Это же все равно что признать его жалким, ничтожным. Лучше уж соврать. Ну конечно, ты красавица, милочка моя, а как же!
Мы приравняли красоту к человеческой природе. Не видя в ком-то красоты, мы перестаем видеть перед собой человека. Страшно подумать, как важно сегодня быть красивой. Теперь это мерило человеческой души.
Врачи делают Хэчжин Юн пластику век в клинике эстетической медицины Хендай в Сеуле. Эта операция меняет разрез глаз – взгляд становится более открытым. Южная Корея – один из мировых лидеров по популярности пластической хирургии: каждая третья женщина в возрасте от 19 до 29 лет решается на косметическую операцию.
Раньше существовала градация: простушка, прелестная дурнушка (эффектная, хотя и с небезупречными чертами лица), привлекательная, хорошенькая и, наконец, красавица. Простушка справлялась как могла. Да, внешность не главный ее козырь. Зато личность потрясающая! У эффектных женщин были – одна или несколько – черт внешности, выделявшие их из толпы: пухлые губы, аристократический нос, роскошный бюст. Очень многие, точнее большинство, попадали под определение «привлекательная». Хорошенькая – это уже другой уровень: таких полно в Голливуде.
А вот красавица… Это слово употреблялось лишь в особых случаях, по отношению к победительницам генетической лотереи. Красота могла быть и тяжелым бременем – она имеет свойство отпугивать людей. Но всегда оставалась явлением исключительным.
Благодаря усовершенствованным технологиям пластической хирургии, индивидуальным и эффективным системам питания, расцвету фитнес-индустрии и появлению селфи-фильтров на смартфонах, вкупе с ботоксом, филлерами и изобретением корректирующего белья у каждой из нас появился шанс выглядеть лучше – и хоть немного приблизить свою внешность к идеалу. Голоса терапевтов, блогеров, инфлюенсеров, стилистов и друзей-благожелателей слились в едином хоре, поющем боди-позитивные мантры: «Красотка! Ты лучшая! Ты просто супер!». Никто не скажет нам горькую правду, помогая увидеть себя в истинном свете и стать лучше. Их миссия – постоянно ободрять и уверять, что мы совершенны – такие, какие есть.
А глобализация всего на свете означает, что где-то обязательно найдутся те, кто оценит в тебе все что угодно во всем его великолепии.
Мы все прекрасны.
Девочки из семей, проживающих в фавелах Рио-де-Жанейро, занимаются балетом благодаря проекту Na Ponta dos Pe,s («На цыпочках») под руководством Туани Насименту. Как считает Туани, сама вышедшая из трущоб, балет поможет девочкам полюбить свое тело и ощутить уверенность в себе. Красота и сила взаимосвязаны, полагает Туани.
За последние 10 лет в Нью-Йорке, Лондоне, Милане и Париже – мировых столицах моды – каноны красоты изменились куда заметнее, чем за весь предыдущий век. До последнего времени, вопреки мнению о том, что мода – удел бунтарей, революции в этой сфере измерялись буквально сантиметрами.
Шли годы, в почете были то угловатые формы, то более округлые. Средний размер модели с подиума – дизайнерский эталон красоты – уменьшился с 44-го до 38-го. На подиуме царили блондинки из Восточной Европы, их теснили смуглые красотки из Бразилии… Идеальное тело с точки зрения высокой моды – сухощавое и плоское что в бедрах, что в груди – можно лицезреть на классических фотопортретах Ирвина Пенна, Ричарда Аведона и Гордона Паркса, а также на подиумах таких дизайнеров, как Джон Гальяно и Александр Маккуин. Но вдруг Миучча Прада – первая в числе поборников бледных худощавых моделей – стала прославлять фигуру «песочные часы». В 2016 году пышнотелая Эшли Грэм появилась на обложке номера Sports Illustrated, посвященного купальникам, а в 2019-м на страницах того же журнала впервые предстала модель, облаченная в хиджаб, – Халима Аден. Тут все разом заговорили о «скромной моде», более округлых формах – и понеслось…
За минувшее десятилетие красота решительно шагнула вперед, на территории, некогда считавшиеся нишевыми. Небинарные и трансгендерные личности влились в мейнстрим культуры красоты. С узаконением прав ЛГБТК-сообщества присущая ему эстетика стала частью культурного диалога. Трансгендерные модели вышагивают по подиумам и блистают в рекламных кампаниях. На красных дорожках они желанные гости, их тела считаются примером для подражания.
Благодаря технологиям у людей появилась возможность самим определять, что такое красота. Мобильные телефоны позволяют еще активнее моделировать свой образ – достаточно скачать приложение с фильтрами, разработанными для корректировки внешности и просто для развлечения. На снимке: Посетители резвятся в Музее селфи в Лос-Анджелесе, где можно сделать фото на необычном фоне и узнать много интересного о создании автопортретов в истории.
Изменению взглядов на красоту поспособствовало идеальное стечение обстоятельств: прогресс технологий, конкурентная экономика, приход поколения потребителей с обостренным эстетическим чутьем.
Технологическую базу заложили социальные сети, прежде всего Instagram. Фундаментальным экономическим фактором стала постоянная конкуренция между компаниями за долю рынка и необходимость расширять круг потенциальных покупателей своей продукции – от дизайнерской одежды до помады. А демографическую основу феномена обеспечило поколение миллениалов.
Социальные сети изменили взаимоотношения молодых потребителей с модой. Трудно поверить, но еще в 1990-е годы сама мысль о том, чтобы фотографы размещали в Интернете снимки с подиума, была скандальна. Все сообщество дизайнеров жило в профессиональном страхе, как бы их коллекции целиком не просочились в Сеть, опасаясь, что это породит губительные для бизнеса подделки. И, хотя клоны и имитации по-прежнему страшат дизайнеров, подлинная революция, произведенная Интернетом, заключается в том, что потребители теперь смогли наблюдать, практически в режиме реального времени, весь спектр разнообразной эстетики модной индустрии.
В прошлом подиумные показы были делом посвященных. Люди, сидевшие в зале, говорили на им одним понятном языке моды. Они не воспринимали идеи с подиума буквально и не замечали (а может, не хотели замечать) проблем, связанных с культурной апроприацией или расовыми стереотипами. Воротилы модной индустрии продолжали традиции своих предшественников: обычным делом были фотосессии, где темнокожие если и попадались, то лишь в качестве реквизита, фона для белых моделей.
Модель делает селфи на торговой выставке Vendo^me Luxury во время парижской Недели моды.
Но все более разнородный класс состоятельных клиентов, экспансия розничной торговли и новая медиасреда вынуждают индустрию моды более ответственно подходить к демонстрации красоты. Бренды одежды и косметики уже не забывают делать реверансы в сторону растущего круга потребителей товаров класса люкс в таких странах, как Индия и Китай, задействуя больше азиатских моделей.
Благодаря социальным сетям громче зазвучали голоса меньшинств – от Гарлема до Южного Лос-Анджелеса – и теперь их не так-то просто игнорировать. Цифровых проектов и блогов становится все больше на каждом рынке. Возникла новая категория влиятельных персон – инфлюенсеры. Они молоды, независимы, одержимы магией моды. И они не потерпят ни отговорок, ни покровительственного тона, ибо ощущают: грядут перемены.
Современный стандарт красоты на Западе всегда зиждился на худобе. И когда проблема ожирения не была столь острой, большинство воспринимало худосочных моделей лишь слегка утрированной версией себя. Но с обострением проблемы пропасть между реальностью и сказкой увеличилась. Недосягаемая фантазия стала вызывать раздражение.
Тучные блогеры не желали, чтобы критики призывали их похудеть и давали им советы, как замаскировать лишний вес. Они были довольны своим телом, им просто хотелось носить модные вещи своего размера.
По большому счету, они не требовали, чтобы их называли красивыми. Они требовали, чтобы стиль стал им доступен, полагая, что заслуживают этого. Так неразрывные узы связали красоту и чувство собственного достоинства.
Расширить пышным дамам доступ к миру моды компаниям было выгодно – следуя традиционным канонам красоты, модная индустрия упускала прибыль. Дизайнеры вроде Кристиана Сириано заявили на весь мир, что работают на клиентов в теле, – и это был очень умный ход. Сегодня пышнотелые модели нередко участвуют в показах даже самых изысканных модных брендов.
Но дело было не просто в том, чтобы продать больше нарядов. Иначе бы дизайнеры уже давным-давно расширили размерный ряд, ибо всегда существовали дамы с формами, способные и жаждавшие приобщиться к моде. Проблема была в другом: пышное тело попросту не считалось красивым. В самом деле, даже Опра Уинфри села на диету, прежде чем позировать для обложки Vogue в 1998 году. А еще совсем недавно, в 2012-м, дизайнер Карл Лагерфельд, который сам когда-то поправился на 41 килограмм, заявил, что поп-звезда Адель «немного толстовата» (за что, впрочем, тут же подвергся критике).
Взгляды меняются – но мир моды по-прежнему настороженно относится к полным. Арбитрам красоты психологически сложно вознести их до статуса иконы стиля.
Но вокруг-то не вакуум, а новая медиасреда. Общественность начеку: стремятся ли дизайнеры к разнообразию при выборе моделей? Если нет – критики в соцсетях выступят глашатаями общественного недовольства. Благодаря цифровым медиа истории об истощенных, анорексичных моделях быстрее доходят до широких масс, а у масс есть возможность пристыдить законодателей моды. Сайт Fashion Spot стоит на страже разнообразия, регулярно публикуя отчеты о демографической ситуации на подиумах. Сколько цветных моделей? Сколько женщин «плюс-сайз»? Сколько трансгендеров? А моделей зрелого возраста?
Можно было бы подумать, что, достигнув преклонного возраста, женщины-дизайнеры в своем творчестве начнут делать ставку на более зрелых дам. Но представительницы мира моды становятся заложницами культа юности, который сами же и породили. Они обкалываются ботоксом, изнуряют себя диетами, одержимы сыроедением и тренировками. И по-прежнему именуют некрасивую одежду «старушечьей». Язык выдает предубеждение с головой. Но нынешние женщины не желают с этим мириться: «Старый – значит, некрасивый? Ну нет – этот номер не пройдет».
Экспансия брендов класса люкс в Китай, Латинскую Америку и Африку заставила дизайнеров призадуматься, как создать там рынок сбыта, не подорвавшись на культурных «минных полях». Приходится лавировать между модой на отбеливание кожи в некоторых регионах Африки, кукольной субкультурой «Лолита» в Японии, одержимостью блефаропластикой в восточноазиатских странах, и множеством расовых предрассудков практически на каждом шагу. Идеализированная красота требует нового определения. Кто распутает этот клубок? И что это будет за определение?
На Западе наряду с традиционными СМИ вес приобретают цифровые медиа и социальные сети, а также новое поколение писателей и редакторов, сформировавшихся в куда более мультикультурном мире. Миллениалы, появившиеся на свет между 1981-м и 1996 годами, не спешат растворяться в доминирующей культуре. Наоборот, они отстаивают свою индивидуальность. Новое определение красоты пишется поколением селфи – людей с обложки своей собственной истории.
Новая красота не соотносится с прической или фигурой, возрастом или цветом кожи. Она все меньше связана с эстетикой. Теперь куда важнее уверенность в себе, ощущение собственной неотразимости и яркая индивидуальность. Никто не отменял подтянутых точеных рук, накладных ресниц и гладких лбов, но красивы и круглые животы, и седые волосы, и обыденные несовершенства.
Красота – это политкорректность, культурная просвещенность и социальная справедливость.
Фэшн-блогеры, освещающие Неделю скромной моды в Стамбуле, готовятся к прогулке на кораблике по Босфору.
Участницы корейской поп-группы Girls’ Alert решили запечатлеть себя за кулисами перед презентацией своего нового сингла We Got the Power.
Фэшн-блогеры, освещающие Неделю скромной моды в Стамбуле, готовятся к прогулке на кораблике по Босфору.
В Нью-Йорке модный бренд Vaquera устраивает показы в обветшалых декорациях, с резким освещением и без всякого гламура. Модели как будто вывалились всей толпой из вагона электрички после бессонной ночи. Волосы растрепаны. Кожа лоснится, словно с утра никто не умывался. Походка тяжелая – персонажи на подиуме то ли агрессивные, то ли неуклюжие, то ли слегка с похмелья.
Мужеподобные модели облачены в платья, свисающие с плеч с изяществом шторы для ванной. Модели с женственной внешностью шагают сгорбившись, напустив на себя мрачный вид. Вместо того чтобы удлинять ноги и рисовать силуэт песочных часов, одежда создает обратный эффект: ноги кажутся обрубленными, а туловище – толстым. Vaquera – одна из многочисленных компаний, которые практикуют стрит-кастинг: набирают прямо с улицы разных чудаков и ставят их на подиум, по сути провозглашая красивыми.
В Париже Джон Гальяно (и не он один) размывает гендерные границы. И делает он это нарочито, если не сказать агрессивно: вместо того чтобы сшить платье или юбку под стать мужскому телосложению, он попросту облачает мужчин в платья.
Не так давно бренд Universal Standard запустил рекламную кампанию с моделью, которая носит одежду 64-го размера. Она позировала в нижнем белье и белых носках. Плоский свет, чуть волнистые волосы, покрытые целлюлитом бедра. В ее образе не было ничего магического или недосягаемого. Гипертрофированный реализм – полная противоположность ангелам Victoria’s Secret.
Все прописные истины о красоте ниспровергнуты. Такова новая норма, и она шокирует. Кому-то может показаться, что она и вовсе безобразна.
Сколько бы общественность ни ратовала за инклюзивность и моделей с обычной внешностью – так называемых реальных людей, – многие потребители приходят в ужас при виде того, что сегодня зовется красотой. Когда перед ними на подиуме женщина весом 90 килограммов, отдавая должное ее уверенности в себе, они тревожатся о ее здоровье – даже не видя ее медицинской карты. Это вежливее, чем отказывать ей в праве на красоту. Между тем именно такая модель Universal Standard, демонстрировавшая нижнее белье, оказалась в центре внимания – прямо как уже упоминавшиеся ангелы Victoria’s Secret, и уже одно это – акт политического протеста. Дело не в желании стать девушкой с постера, дело в осознании права жить в своем теле вне критики и осуждения со стороны. Общество пока не признало за ней права просто быть. Но мир красоты хотя бы предоставил ей трибуну, чтобы заявить о себе.
Девушке делают прическу в салоне Coletivo Cabeсas в Сан-Паулу. Это заведение не подгоняет своих клиенток под стандарты, а, напротив, помогает бразильянкам почувствовать поддержку и найти новые возможности для самовыражения.
Дамы с пышными формами не одиноки в своих притязаниях – признания требуют и женщины зрелого возраста. А чернокожие хотят, чтобы им позволили быть в центре внимания с волосами, которыми их наградила природа. Нейтральной территории не существует. Тело, лицо, волосы – все имеет отношение к политике. Красота подразумевает уважение, достоинство и право жить, не изменяя своей природе. Если красивыми сочтут волосы чернокожей женщины, данные ей от природы, – значит, ее курчавая шевелюра не говорит о ее неопрятности. Если складки жира на животе полной дамы упоминаются в контексте красоты – значит, ей можно есть десерт при людях, не страшась осуждения. И ей не придется доказывать работодателю, что она не ленива и не безвольна, а с самоконт-ролем у нее все в порядке.
Если видят красоту в морщинах зрелой женщины – значит, видят ее саму. Видят как полноценную личность – сексуальную, веселую, умную.
Увидеть красоту перекатывающихся мышц на теле женщины – значит восхититься ее силой. А еще – перестать отождествлять женскую красоту с хрупкостью и слабостью. Физическая сила сама по себе великолепна.
«Прими себя» (Own who you are) – такой лозунг красовался на футболке во время показа весенней коллекции 2020 года модного дома Balmain. Креативный директор бренда Оливье Рустен известен тем, что делает акцент на инклюзивности. Как и Ким Кардашьян, он способствовал популяризации понятия «стройной полноты» – так в XXI веке называют фигуру, напоминающую песочные часы, но с поправкой на крепкие мышцы. У ее обладательницы пышные ягодицы, грудь и бедра при тонкой, подтянутой талии. В погоне за таким телосложением было раскуплено бесчисленное множество утягивающих корсетов. Именно такая фигура, например, у певицы и предпринимателя в сфере моды Рианны, отнюдь не похожей на худощавого марафонца.
Быть может, стройная полнота – всего лишь очередной объект одержимости женщин. Но этот объект позволил им придумать новое выражение для описания собственного тела, превратить его в хештег (#slimthick) и начать считать лайки. Прими себя.
Глядя на фото женских компаний на отдыхе или на снимок матери с ребенком, я вижу дружбу и преданность, радость и любовь. Я вижу людей, которые излучают энергию и уверенность в себе. Быть может, если бы мне представился шанс поговорить с ними, я бы обнаружила, что они умны, остры на язык или невероятно харизматичны. Если бы я узнала их ближе и прониклась к ним симпатией, то, уверена, назвала бы их красивыми.
Взглянув на портрет моей матери, я увидела одного из самых прекрасных людей на свете – и дело тут не в высоких скулах и не в стройной фигуре, а в том что я знаю ее душу.
В нашей культуре принято рассуждать о том, что важна внутренняя красота, но на деле социальной ценностью обладает внешность. Новый взгляд на красоту бросает вызов – сможешь ли ты назвать красивым человека, с которым даже не знаком? Такой подход требует видеть в людях лучшее. Налаживать контакты почти по-детски – свободно и открыто.
Современная красота не заставляет нас отказываться от собственного мнения. Она просит лишь допустить, что мнение есть у каждого.
Робин Гиван – журналистка, лауреат Пулитцеровской премии, модный критик из Washington Post, автор книги «Битва при Версале: вечер, когда американская мода попала под лучи софитов и вошла в историю» (The Battle of Versailles: The Night American Fashion Stumbled Into the Spotlight and Made History). Исследователя NG Ханну Рейес Моралес интересуют тема силы духа и проблемы взаимоотношений людей.
Один комментарий
Милана
Исключительно обьективная информация. К месту покумекать.